Трое - Сталкер, Писатель и Ученый - проходят у стены плотины. Сталкер бросает гайку, чтобы понять, проходима ли эта территория. «Гаечка могла бы быть посветлее по этому случаю», - язвит Андрей, имея в виду, что такую темную гайку не видно, когда ее бросают.

Затем снимается кадр, в котором актеры, одетые в гидрокостюмы, бредут через «гнилую воду» (так она называется в сценарии).

Ставится новый кадр. Андрей запретил делать лишний шаг по тому месту, которое предстоит снимать, сердится на второго оператора, которой нужно замерить свет: «Нана, я вас умоляю, не влезайте в кадр - здесь все с таким трудом сделали»… «Сделали» травку с вкрапленными в нее крошечными нежными белыми цветочками, как будто бы растущими вдоль насыпи. Сталкеру предстоит припасть к этим цветочкам, вдыхая в себя их аромат, чтобы выяснить, что, оказывается, здесь, в Зоне, «цветы не пахнут»

Для того чтобы Кайдановский привалился на насыпь понюхать цветочки, начинают подкладывать доски… На мой недоуменный вопрос, почему бы эти доски не положить заранее, Кайдановский мне отвечает: «Потому что у нас все меняется каждые пятнадцать минут».

Напряжение висит в воздухе. Площадка из досок, наконец, сделана, и Андрей просит Кайдановского занять на ней свое место. Глядя в объектив, командует: «Нет, Саша, так плохо. Встань на колени! Ляг! Нет, встань! Руку не очень вытягивай вперед! Рашид, - обращается он теперь к художнику, - убери траву! » Теперь Андрей обращается к Княжинскому: «Может быть, сделаем все наоборот? » Княжинский не возражает. Но за те несколько дней, которые я наблюдаю их совместную работу, у меня создалось впечатление, что Княжинский только покорно исполняет все, чего хочет Тарковский. На съемочной площадке, во всяком случае, он выглядит настолько безучастным, что даже странно, что Андрей к нему обращается с вопросом. Пока я обо всем этом размышляю, из травинок, дерна и цветочков создается дивный островок, кусочек природы, куда уткнется Сталкер. Цветочки Андрей распределяет сам. Вообще, когда что-то не получается или делается неточно, Андрей в сердцах бросается все делать сам: пилить ли, вытаптывать землю или, наоборот, рыхлить. Но такое ощущение, что на самом деле все недоделки происходят не по чьей-то злой воле, не потому, что кто-то что-то не хочет делать, а потому, что, действительно, никто не знает, что будет происходить в следующую секунду. За идеями Тарковского просто никто не поспевает, а его это буквально выводит из себя. Может быть, все неурядицы объясняются тем, что должность второго режиссера узурпирована Ларисой Павловной…

• » ПИСАТЕЛЬ. Боже сохрани! Я вообще редко думаю. Мне это вредно… ПРОФЕССОР.…
• » Титры. За титрами сумрачный; нищий бар. Сначала в нем пусто,…
• » В общении Феллини очень прост, немногословен - милый, очень…
• » Профессор слушает, стоя у окна. ПИСАТЕЛЬ. Я… ПРОФЕССОР. Да мирового…
• » Художники сегодня просто взвыли: «Андрей Арсеньевич, это…
• » ПИСАТЕЛЬ. Ну что ж, тогда тем более. ПРОФЕССОР. Что «тем…
• » "В этот момент лампочка вспыхнула ослепительно ярко,…
• » Однажды Кайдановский заступился в ресторане за официантку и дал…
• » Предстоит публикация главы из книги. Поэтому Андрей делает поправки…
• » Польский режиссер Кшиштоф 3анусси говорил, что актеры, как краска для режиссера.…
• » ПРОФЕССОР. Ладно. (Встает, надевает рюкзак. ) Бросайте вашу гайку.…
• » Как странно, что моя последняя запись по «Сталкеру», сделанная год назад,…
• » ДАМА. Но вы же сами говорили, что Зона - порождение сверхцивилизации,…